Журналиста Медиаполигона на Сахалине пустили в секретный приют для животных

Мне не завязали глаза, доверяют. Доверие журналисту — штука редкая, надо ценить. Дело в том, что об этом стационаре никто из посторонних не должен знать. Его не афишируют, иначе завтра же под дверью окажется с десяток коробок с котятами и щенками. Людям часто нравится чувствовать себя спасителями за чужой счет: нашёл у помойки полуслепых бездомных котят с ринотрахеитом и сейчас их спасу — отвезу тем, кто спасёт. Я молодец.

В 9 утра Марина Градинар выходит из корсаковского автобуса в солнечное южно-сахалинское утро с телефоном возле уха и наставлениями кому-то на том конце провода, кто не знает, что делать с лысым котом. Она погружена в разговор, не обращая внимания на маты и плевки мужиков за спиной, пыль, вечный смог в этом районе и отсутствие маленького «Твикса» в маленьком привокзальном киоске.

Марина — один из волонтёров общественной организации «Животные. Территория спасения». Сегодня её смена. Она будет дежурить в стационаре для больных бездомных животных, кормить, обрабатывать, протирать глаза, менять наполнитель, возить на уколы и УЗИ и параллельно искать новых хозяев, чтобы освободить в стационаре хоть одно место для нового бесприютного уличного существа с влажным носом и грустными глазами.

— Про лысых котов я ничего не знаю, говорю же. Пусть свозят к ветеринару. Корм надо поменять однозначно. Ну всё, давай-давай, детей в детский сад, котов по вольерам, пока, дорогая!

От привокзальной площади мы идём в засекреченный стационар. Марина говорит спасибо всем водителям, которые пропускают нас на пешеходных, и рассказывает о секретах приучения к лотку даже самых последних кошачьих маргиналов.Подходим к центру выхаживания котопсов. Нас встречают сначала прикормленные у производственной базы бездомыши, потом Найда, а потом Дмитрий с Бучем и Соломоном.

Дмитрий — бизнесмен, приютивший на базе своего предприятия больше сотни хвостатых, а Буч — усыпленец. В семье, где жил этот амстафф, произошло пополнение, и его попросили на выход — на тот свет. Но ветеринар отказался усыплять здорового красивого пса, и теперь Буч живёт у Дмитрия, которого полюбил, как родного.

— Соломона надо переименовать в мастера Шифу, — смеёмся мы, глядя на бежевого с седым мастера кунг-фу из семейства собачьих. Он восседает у Дмитрия на руках чрезвычайно невозмутимо и умиротворенно поглядывает вокруг.
— Ну пойдёмте, — и мы поднимаемся на второй этаж большого здания, где звучит речь трудовых мигрантов из ближнего зарубежья и многоголосое мяуканье. В руках у Марины — клетка с котятами. Новенькие, тоже проблемы с глазами. Ещё одна попытка Дмитрия объять необъятное.
— Вот здесь у нас кошки, — вольеры, вольеры, вольеры до потолка. — И в соседнем помещении тоже. Там собаки ещё.
Марина проводит для меня короткую экскурсию: вот это Фея, кошка из трансформаторной будки, у неё сгорели задние лапы, теперь протезы; а это вот аппарат Илизарова у кота — перелом позвоночника был; а это Геша, пёсик, у него перелом бедра из-за рахита, кости были слабые, могли просто слегка пнуть, ему много не надо.

В каждом вольере — воплощённый призыв погладить, взять на руки, взять домой.

Марина переодевается и принимается за уборку.

Автор текста: Наталья Голубкова